Огастес медленно повернулся в сторону входной двери в комнату, будто отец вот-вот должен появиться оттуда. Но Энтони не считал нужным подходить самому, он привык, что в семье выполняются все его требования беспрекословно.
- Ты тоже выходи, скоро будем завтракать, - Гасси не хотелось, чтобы сестра задержалась в комнате, ведь тогда отцу снова придется кричать, и он может на нее разозлиться.
Спустившись первым, младший Уиллис выполнил требования своего родителя (обычно это было что-то не слишком значительное, хозяйственное), а немногим позже Бетти позвала семью за стол.
Перед принятием пищи Энтони, как бывало каждый раз, прочитал молитву.
Склонив голову над столом, Гасси вовсе не повторял про себя отцовские слова. Со стороны своего десятилетнего возраста мальчик рассуждал о том, что жизнь в доме подчинена только отцовским прихотям, и мечтал, что когда он вырастет, то обязательно заберет сестру и мать, они уедут далеко от этого дома, и отец никогда не сможет их найти. Жизнь, в мечтах Гасси, сразу же преобразится и станет счастливой.
Во время завтрака Огастес вспоминал то, что задал ему отец. Пока он ел, слова так ярко вырисовывались в его памяти, и он уже думал о том, что поразит родителя своими знаниями. Конечно, этого никогда не случалось, и единственной похвалой для Гасси за все время было отсутствие порки, но мечты никогда не покидали голову ребенка.
И вот, наступил самый страшный момент для Огастеса: он оказался лицом к лицу с отцом, который спрашивал его знания и, к ужасу мальчика, это оказалось совсем не то, что он вспоминал за завтраком. Взгляд Гасси забегал по комнате и наткнулся на мать, которую было видно в проеме двери. Она стояла намного дальше, у лестницы, вроде собираясь подниматься наверх, но на самом деле смотрела на сына, а в глазах ее читалось участие.
Кусая губы, мальчик произнес:
- Но, отец, утром ты спрашивал другое, - голос его был тихим, а взгляд уже опущен в пол.
- А сейчас хочу услышать это, - грозно отвечал отец.
Гасси со всех сил зажмурился. Он ненавидел минуты, когда вот так стоял перед родителем, и пытался забыть, что Энтони где-то рядом. Чтобы вспомнить что-то новое, ему нужно было быть как можно спокойнее. Огастес уже заметил за собой черту, когда волнение полностью отбивает у него память.

Кусая губы, мальчик произнес:
- Но, отец, утром ты спрашивал другое, - голос его был тихим, а взгляд уже опущен в пол.

wseftsedfretgwere